— Поэтому и сбежал?

— Да. Сначала на границу. А потом, как только появилось окно — и в ваш мир. Думал, раз меня нет, то и мать успокоиться. Но, видимо, ошибся.

— Ну да. Ты сейчас самый разыскиваемый фейри в мире! — сообщил Кирей. — Разговоры о том, какая награда назначена тому, кто сообщит о тебе хоть что-нибудь, просто сумасшедшая. Я вот думаю, может, ты повременишь немного с возвращением, и я смогу на тебе подзаработать?

— Кирей, зачем тебе деньги? — удивилась я.

— А кто сказал, что я деньгами возьму? Могу попросить пожизненный запас самогонки, например.

— Ну, тогда Чейна уж точно на тебя не поведется!

— А то сейчас она прямо бегает за мной, от любви умирая, — мрачно огрызнулся дракон.

— Слабак ты! — вынесла я вердикт.

— Заноза противная! — буркнул Кирей.

— Ящерица алкогольно зависимая!

— Нимфоманка с извращенными фантазиями! — ляпнул дракон с таким видом, как будто открыл миру страшную тайну.

— Да-а-а-а? — тут же оживилось пьяное Высочество и наклонилось к дракону. — А можно поподробней?

— Нельзя! — рявкнула я на обоих. — Ты от темы-то не отклоняйся, августейшая озабоченная особа. Объясни лучше, как твоя мать умудрилась с демонами связаться?

— Так родня ведь! Дальняя, — беспечно махнул рукой Симур, и вот тут я подумала, что он, видимо, уже хлебнул лишку.

— Кому родня? — решила все же уточнить.

— Матери. Ну, и моя, выходит.

— У кого это выходит, Симур? Как это может быть? Фейри же воюют с демонами! И если ты не заметил, они темнокожие и обращаются, и крылья у них с клыками… Короче, как это, вообще?!!!

— Ага, масса различий, Алеся. Только не в постели. Вот моя дорогая бабуля и не устояла. Это ведь остальные мужики фейри такие наивные, Алеся, что думают, что наши дорогие лииры живут отдельно от них в тоске и печали. Я-то давно уже знаю, что это не так. За те столетия, что женщины живут отдельно, у них уже сложился собственный образ жизни и приоритеты. Да и мораль весьма своеобразная. Вот поэтому я никогда не хотел иметь ничего общего с нашими лиирами.

— Хочешь сказать, что они встречаются с другими мужчинами, пока их мужья тут прозябают?

— Встречаются? — Симур похабно усмехнулся. — Надо же, какое ты выбрала для этого милое словечко. Они ни в чём себе не отказывают, Алеся, в большинстве своём. И демоны, и другие расы частые гости в покоях наших женщин. А те, кто хранят верность мужьям, боятся открывать рот.

— Но почему так?

— Ну, как тебе объяснить? Думаю, они просто испорчены воспитанием на протяжении нескольких поколений. Ну вот вспомни, у вас на Земле тоже был такой период. При французском дворе пару веков назад было дурным тоном хранить супружескую верность.

— Ну, а как получилось, что никто из мужчин об этом не знает, а ты один такой особенный знаешь?

— Алеся, на самом деле моя мать старалась держать меня рядом с собой большую часть времени. Боялась, особенно в подростковом возрасте, что я как-нибудь выйду из себя, и во мне проявятся черты моего деда.

— Типа, почернеешь, и крылья вылезут? — решила я уточнить.

— Ну, вроде того. Из-за этого я рос в окружении лиир и знаю их, как облупленных. И всегда злился на Фрая. Его-то воспитывали как воина и мужчину, а меня… Даже собственный отец считал меня слабаком и избалованным нытиком.

— А когда кровь демонов в тебе не проявилась, мать выдохнула?

— На самом деле она проявилась. Только мать об этом не знает.

— Да ладно? И что, ты умеешь отращивать клыки и крылья?

Симур неопределённо пожал плечами.

— Вот ведь… фигня какая, — только и смогла сказать я. — Так выходит, что Скрим тебе родня?

— Ну, да. Какая-то дальняя.

— Ну, значит, есть определённая надежда, что твоя мамаша его не замочила. Рука-то на родную кровь подняться не должна.

Но взгляд Симура сказал мне, чтобы я особо не обольщалась.

Кирей всё это время внимательно нас слушал, частенько прикладываясь к бурдюку с вином.

— Слушай, принц… ик, — выдал, наконец, он. — Ну, если ты всегда был в курсе всего, ик… то наверняка знаешь, где твоя маман могла прикрыть этого твоего… ик… родственничка. Вот если бы мы его нашли, то все бы прояснилась, и мы бы от неё… — ткнул он в меня когтистым пальцем, — наконец, избавились бы.

— Ты бы лучше от алкоголизма избавился, недоразумение в чешуе! Чего я-то тебе плохого в жизни сделала?

Может, обидеться на этого дракона недоделанного? Хотя, какой смысл?

— Может, и знаю, — мотнул сильно потяжелевшей головой Симур. — Но вам ничего не скажу.

— Что за детский сад? — возмутилась я. — Почему?

— Потому что ты потащишь его к моему отцу, чтобы всех изобличить и отмыть своё честное имя, и произойдет именно то, чего я и боюсь, — заявил принц противный.

— Ну, а что ты предлагаешь? Замять все по-тихому?

— Именно так!

— Это тупость какая-то!

— И ничего не тупость! Вот скажи, Алеся, как ты думаешь, Фрай будет тебе благодарен, если ты вытащишь все это на всеобщее обозрение? Он, всегда считавший себя наследным принцем и надеждой государства, будет, по-твоему, счастлив узнать, что он практически безродная сирота, и никакой престол ему не светит? Прослезится наверное и в ножки тебе поклонится за то, что ты всех выведешь на чистую воду. Он ведь спит и видит, как из принца в дворнягу беспородную превратиться.

У меня было такое чувство, что мне на голову ведро ледяной воды плесканули. Ага, так освежает! А главное, так излишнее рвение твердо двигаться по пути справедливости отбивает. Просто напрочь.

— Хочешь сказать, что это для него важнее, чем правда и чувства ко мне? — внутри словно лампочку выключили.

— Ну, о его настоящих чувствах никто не может знать, кроме него. Если перед ним поставить выбор между тем, чтобы стать никем и быть с тобой, или остаться для всех наследным принцем и отказаться от тебя, только он один знает, какой вариант он выберет.

И правда, с чего я тут решила, что представляю такую великую ценность? Да, Фрай говорил, что меня любит, и его желание ко мне видно и невооруженным глазом, но…Ничто так не охлаждает страсть мужчины, как угроза потери положения в обществе и материального благополучия. Или я фейринских мужиков на наш мир меряю? Хотя, по большому счету не такие мы все и разные.

— Хочешь сказать, что выбор будет не в мою пользу? Ты бы так выбрал? — эй, Алеся, а чего голосок-то так дрожит?

— Ну, нет! Погоди, Алеся. Я не Фрай! Я бы вообще выбрал вместо обоих вариантов тихо свалить в закат навстречу свободе! — Симур смотрел на меня обеспокоенно.

— Не понимаю, что ты пытаешься мне сказать.

— О, сразу видно, что самка, — буркнул Кирей. — Он пытается тебе сказать, чтобы ты хоть немного посидела спокойно и дала им с Фраем во всем самим разобраться. Наш принц хочет рассказать всю правду своему «брату» и вместе с ним поставить по-тихому ультиматум мамаше. Я правильно все понимаю?

— Вот именно! Тогда для всех все останется по-прежнему, и все будут довольны. Отец ничего не узнает, мать если захочет сохранить своё положение и согласится сидеть тихо, вы с Фраем поженитесь, я опять сбегу куда-нибудь. И все довольны и счастливы.

— То есть все, кроме лорда-правителя, будут знать, что живут в целом море лжи, но ради того, чтобы сохранить то, что имеют, будут молчать и изображать счастье?

— Да. Я так жил всегда! — равнодушно пожал плечами Симур, и мне стало его очень жаль.

Я задумалась. А я так смогу жить? Вроде и прав Симур, и никому от этого вреда не будет. Но я ведь себя знаю. Противный червяк поселится в моих мозгах и будет потихоньку грызть меня изнутри день за днем. Каждый раз, глядя в лицо Фраю, я буду себя спрашивать: выбрал бы он меня и правду или отказался бы, чтобы сохранить положение, если бы я поставила вопрос ребром? Буду смотреть в его глаза, пытаясь уловить — искренен ли он со мной. Вот так уж у меня моя глупая голова устроена. Ну, не выключается в ней функция «докопаться до сути».

И что тогда? Я сначала буду изводить этим вопросами себя, потом переключусь на Фрая, когда свербить станет до невозможности. Конечно, он, как и положено мужчине, будет заверять меня, что я самое ценное в его жизни, но ведь наверняка я и не узнаю никогда. А учитывая мой противный характер, это не приведет ни к чему, кроме растущей злости с моей стороны. Между нами начнет копиться все это и однажды — бум! И я взорвусь так сильно, что никому мало не покажется.